— Есть тут еще кто-нибудь толковый, кроме твоего Сэма? — спросил я.

— Ромео.

— С Джульеттой? — Я хихикнул.

— Нет, просто Ромео, имя такое. Ромео Саркисян. Нейрофизиолог, технарь, умелец и тоже бывший барон. Айда в мастерскую, держу пари, он там.

Саркисян оказался толстым пожилым дядькой с внушительным носом, отросшей нечесаной шевелюрой и недельной щетиной на подбородке и щеках. Из-под ворота грязной майки любознательно выглядывала седая растительность. Рабочий халат, тоже грязный, по случаю теплой погоды был брошен прямо на пол, отчего я поначалу принял его за половую тряпку. Глаза умельца были воспалены, на всклокоченной голове красовался грубый пластмассовый обруч с приделанными к нему непонятными штуковинами безобразного вида и тянущимися от него к металлическим ящикам проводами, даже не сплетенными в жгуты, так что казалось, будто экс-барон угодил в паутину. По-видимому, любую техническую идею, пришедшую ему в голову, умелец осуществлял тут же «на коленке» и немедленно испытывал, не заботясь ни о технической эстетике, ни об элементарном удобстве. Что-то тихо жужжало, кажется, тот самый обруч.

Увидев Мику, Ромео едва заметно кивнул, а по мне лишь скользнул не очень-то любопытным взглядом. Мы вежливо поздоровались.

— Ну? — шевельнул кустистой бровью Ромео.

— Вот, привел новичка посмотреть… — пробормотал Мика.

— А на что тут смотреть? — утробно проворчал умелец. — Ничего еще не готово. На меня? Так я не картина. Сделай милость, уйди и прихвати с собой приятеля.

Мы ретировались за дверь.

— Он занят, — оправдывался Мика. — Ему сейчас и впрямь лучше не мешать.

— Умелец, говоришь? — с сомнением проговорил я. — По-моему, он просто хам.

— За это его лишили титула, — сообщил Мика. — Был какой-то скандал… Баронство было жалованное, а через месяц императору пришлось его отнять. Многие титулованные были довольны: мол, рядовой дворянин всегда останется только дворянином и вообще не в коня корм.

Со стыдом должен сообщить: я подумал то же самое. И тут же признался себе: я и сам не подарочек. А вслух сказал:

— Ладно… Над чем хоть он работает?

— Над телепатией.

Я тяжко вздохнул.

— Безрезультатно, конечно…

— Почему это? — удивился Мика.

— Потому что Инфос не отреагировал, — рассудил я. — Значит, для него это безопасно. А почему? Потому что твой Ромео не добился результатов. Я говорю не о мыслепередаче и мыслеприеме — считывать простые мысли при помощи томографа умели еще тысячу лет назад, — я говорю о секретности сообщений и о помехозащищенности канала передачи. С этим ведь проблема, а?

— Ромео надеется ее решить…

Несмотря на долгое заключение в психушке, Мика оставался оптимистом. Я даже позавидовал ему.

Стоящая перед Ромео задача не казалась мне неразрешимой. Но каждому, кто разбирается в технике, сразу стало бы понятно: решить ее будет очень непросто. И все-таки это был шанс…. В отличие от болтунов в гостиной, этот грубиян с шекспировским именем действительно занимался реальным делом. Пожалуй, надо помочь ему, подумал я.

— Обойдусь без сопливых! — донесся из-за двери до моего слуха неприятный голос умельца.

Ничего себе! Он и впрямь может считывать мысли.

— Еще как могу. Проваливайте.

4

Обрадовался ли я? Ну еще бы!

Нет, не тому, что один из колонистов смастерил приборчик, который кое-что может: от такого приборчика до создания действительно эффективной и, главное, секретной телепатической связи дистанция та еще. Я был рад, что хотя бы один человек в колонии неисправимых бунтарей занят настоящим делом и, вероятно, поистине неисправим. Наш человек!

Если он добьется успеха, то Инфос впервые за всю его историю может оказаться в роли догоняющего. Я не тешил себя иллюзиями: он догонит. Для него это не просто необходимая, но еще и интересная задача. Как скоро он решит ее и зауважает ли нас, решив, — загадка. Но попытаться стоит.

Прошло несколько дней, прежде чем я нашел себе применение. Поскольку Ромео отфутболил меня, я каждый день брал флаер и в свое удовольствие нарезал круги и восьмерки над императорскими владениями, прикидывая и размышляя. Забирался в горы и сажал флаер на вершинах, любуясь змеевидным течением рек далеко внизу. Наблюдал на севере неисчислимые стада, пасущиеся на бескрайних лугах герцога Барнаульского. Не ходил на вечерние посиделки, именуемые совещаниями, и избегал общения даже с Микой.

Говорят, хорошая идея приходит в голову, если думать о ней постоянно. Так, да не совсем: сосредоточившись лишь на одном, скорее добьешься мигрени, чем озарения. Моя мысль пришла мне в голову, когда я без всякой цели залетел далеко на восток и увидел вдали струйку дыма, поднимающуюся вверх и рассеивающуюся на высоте. Был ли то пожар или работало какое-то промышленное предприятие, до сих пор не приведенное в соответствие с экологическими стандартами, я не знал и не стал интересоваться. Идея сразу затмила все несущественные мелочи.

Я отключил автопилот, лихо развернул флаер и на радостях едва не угробился на обратном пути. Отмахнулся от Мики, приставшего было с каким-то вопросом, и дунул изучать протоколы совещаний. Есть! Было! Эта идея высказывалась одиннадцать лет назад и благополучно забылась.

Естественное старение Инфоса? Как бы не так!

Несомненно, монады имеют свой срок службы, вероятно небольшой, и в конце концов умирают (назовем это так) либо гибнут от внешних воздействий. Само собой, монады размножаются и тем поддерживают свою численность, но, конечно, при бесчисленных репликациях должны накапливаться неизбежные ошибки. Как при репликации ДНК. Не бывает ничего абсолютно надежного, ни конструкций, ни процессов, существует фактор случайности, и никакой Инфос его не отменит. Но вот с чего Сэм Говоров взял, что репликации бесконечны? ЧтО если их предельное количество строго задано и невелико? Был бы я разработчиком подобной системы, так и сделал бы. Три, пять, от силы десять репликаций — и пожалуйте в бесплодие, дорогая изношенная монада. Куда тебе делиться, когда помирать пора. Но! Этого тоже мало, случайные ошибки все равно будут накапливаться, разве что медленнее. Значит — что? Только одно: где-то на Земле должен быть источник — или источники — пополнения монад, фабрикуемых в точном соответствии с «техзаданием». Тогда и только тогда ошибки репликации будут нивелированы. Более того, это самый простой путь к эволюции Инфоса через эволюцию его монад! По-видимому, идет постоянная корректировка «техзадания». Модифицированные монады становятся производительнее, приобретают новые функции и какое-то время живут и размножаются, уступая впоследствии место еще более совершенным нанодьяволам. Это искусственный отбор, а не естественный. Он не слеп, и он куда эффективнее.

Я чуть не заорал от радости. Ведь просто, очень просто! Нужно найти и уничтожить центры воспроизводства монад. Удивительно, что никто из колонистов не взял на вооружение столь очевидную мысль. Само собой, за века господства Инфоса люди должны были малость отупеть, но не до такой же степени!

Вероятно, на то была причина… но думать об этом я не стал, а вместо этого выстроил логическую цепочку.

Первое: необходимо найти «родильные дома» монад. Надо знать их точные координаты, чтобы нанести удар одновременно по всем, когда стараниями Ромео Саркисяна мы в известной степени выйдем из-под контроля Инфоса.

Второе: нужны более мощные глушилки и притом нового типа. Такие, чтобы в радиусе их действия глохли не только отдельные монады, но и автономные объекты, создаваемые Инфосом. После нанесения удара по «родильным домам» количество глушилок придется увеличить даже не в разы — на порядки. Глупо ведь надеяться, что припертый к стене противник не станет драться с нами всерьез. Наверняка пригодятся и аппараты наподобие того, что привел меня на каторгу, то есть способные кое-как управлять монадами Инфоса и создавать хотя бы простенькие инфосолитоны. Драться так драться.